Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов

Пока решался этот вопрос, Рузвельт и Черчилль договорились встретиться в Каире. Гарриман 5 ноября настоятельно советовал пригласить в Каир также советских представителей, чтобы у Москвы не создавалось впечатление, что ее опять ставят перед фактом уже принятых без нее решений. «Важно пригласить Молотова, как и военных. Его позиция второго лица после Сталина гораздо более очевидна, чем во время моих прежних посещений»[617].

Американский президент нашел решение, дающее ему возможность выехать в Тегеран: «Если я получу сообщение о том, что закон, требующий моего вето, прошел через Конгресс и направлен мне, я вылечу в Тунис». Сталин ответил 10 ноября: «Ваш план организации нашей встречи в Иране я принимаю. В. М. Молотов и наш военный представитель прибудут к 22 ноября в Каир, где и условятся с Вами о всем необходимом в связи с нашей встречей в Иране». Однако уже 12 ноября Сталин извещал, что «Молотов, к сожалению, не может приехать в Каир»[618]. Почему визит Молотова в Каир не состоялся? Авторитетные составители сборника документов Тегеранской конференции объясняют это тем, что в последний момент выяснился факт участия во встрече Чан Кайши[619]. Может быть. Сам Молотов объяснил это Гарриману нездоровьем Сталина, что требовало присутствия его первого заместителя в Москве[620]. Могло быть и другое: Сталин не хотел раскрывать карты перед Тегераном.

22 ноября Политбюро поручило комиссии ЦК и СНК в составе Маленкова, Кагановича и Щербакова «руководить партийными и государственными делами на время отъезда из Москвы тт. Сталина, Молотова, Ворошилова и Берия»[621]. Посадка в поезд осуществлялась с военной платформы под Москвой, и многие, в срочном порядке в него погрузившиеся, не имели представления ни о маршруте, ни о цели поездки. Так, Штеменко сказали только, что он должен, как обычно, трижды в день докладывать обстановку, связываясь с Генштабом со станций на маршруте по специальной связи[622]. Проехали Сталинград, Кизляр, Махачкалу, и наконец поезд остановился в Баку. Сталин и Молотов приехали в бакинский аэропорт, где их встретил главком ВВС Новиков. Он доложил, что «для немедленного вылета подготовлены два самолета: один из них поведет генерал-полковник Голованов, другой — полковник Грачев. А. А. Новиков пригласил Верховного главнокомандующего в самолет Голованова. Тот сначала, казалось, принял это приглашение, но, сделав несколько шагов, вдруг остановился.

— Генерал-полковники редко водят самолеты, — сказал Сталин. — Мы лучше полетим с полковником.

И повернул в сторону Грачева. Молотов и Ворошилов последовали за ним»[623].

Летели в Тегеран в сопровождении трех девяток истребителей — две по бокам, одна спереди и выше. В столице Ирана к трапу самолета стремительно подкатили несколько автомашин и столь же стремительно увезли руководителей делегации в советское посольство. На его обширной территории в огороженном парке располагалось несколько зданий. В одном из них остановились Сталин и Молотов. В другое, по рекомендации Молотова, из соображений безопасности переедет из американского посольства Рузвельт (к неудовольствию Черчилля, которому очень не нравились встречи руководства СССР с американским президентом в его отсутствие). В третьем проходили заседания. Английский премьер, по его свидетельству, очень удобно устроился в английской миссии. «Мне, — писал Черчилль, — нужно было пройти всего лишь несколько сот ярдов до здания советского посольства, которое на время превратилось, можно сказать, в центр всего мира»[624].

«Рузвельт переехал в здание советского посольства в 3 часа дня, а через 15 минут его посетил Сталин. Это была первая встреча между советским и американским лидерами. Знакомство сопровождалось обменом информацией о положении на фронтах. Затем наступил исторический момент. Впервые за одним столом сидели лидеры трех наиболее могущественных стран мира. «Первое пленарное заседание состоялось в советском посольстве в воскресенье 28 ноября в 4 часа дня. В просторном и красивом зале заседаний мы уселись за большим круглым столом, — фиксировал Черчилль. — Со мной были Иден, Дилл, три начальника штабов и Исмей. С президентом был Гарри Гопкинс, адмирал Леги, адмирал Кинг и два других офицера. Сталина сопровождали только Молотов и маршал Ворошилов. Мы сидели со Сталиным почти напротив»[625].

Председательствовал американский президент. После обзора ситуации на Тихоокеанском театре военных действий, который сделал Рузвельт, Сталин пролил бальзам на душу президента, подтвердив готовность вступить в войну с Японией после капитуляции Германии. Тем самым расположение Рузвельта для решения куда более важного для Москвы вопроса — о втором фронте — было обеспечено. Сталин со своей стороны дал обзор ситуации на советско-германском фронте и расставил приоритеты:

— Наилучший результат дал бы удар по врагу в Северной или в Северо-Западной Франции. Даже операции в Южной Франции были бы лучше, чем операции в Италии.

Черчилля такая перспектива не устраивала. Он предлагал захватить Рим, продвинуться до линии Пиза — Римини, оттуда предпринять высадку в Южную Францию и осуществлять рейды в Югославию. Но Сталин настаивал на приоритетности операции «Оверлорд»[626]. Вечером Рузвельт выступал в роли хозяина на обеде, который стал «настоящим подвигом филиппинских поваров, прибывших сюда за четыре часа до этого на чужую кухню, в которой не было самых необходимых вещей, в том числе и плиты»[627].

29 ноября в полтретьего Сталин и Молотов вошли в гостиную Рузвельта, где был и его сын Эллиот. «Сталин предложил президенту и Эллиоту русские сигареты с бумажным мундштуком в два дюйма. Оба взяли сигареты, сделали вежливо несколько затяжек и отложили в пепельницы. У Рузвельта под рукой были документы, которые он передал маршалу Сталину». Первым был отчет Управления стратегической службы о секретных визитах ее сотрудника майора Линна Фариша в Югославию, где Тито помог найти и вывезти из страны несколько десятков сбитых там американских пилотов[628]. Это помогло Тито заручиться симпатиями американцев, что Москву устраивало. Затем Рузвельт ознакомил присутствующих с предложениями по созданию возможностей для использования американской авиацией аэродромов на Украине и поделился соображениями по поводу участия СССР в войне с Японией. После этого президент перешел к своей излюбленной теме и предложил набросок будущей ООН. Сталин высказывал свои сомнения:

— Как мне кажется, малые страны в Европе будут недовольны такого рода организацией. Может быть, целесообразно создать европейскую организацию, в которую входили бы три страны — США, Англия и Россия и, может быть, еще какая-либо из европейских стран. Кроме того, вторую организацию, например, организацию по Дальнему Востоку[629].

Перед вторым пленарным заседанием, начавшимся в четыре часа, Черчилль выполнял ответственное задание: «Я по